Размышления

Кризис в военном руководстве?

Главнокомандующего сухопутными силами упрекали в том, что он до начала войны не добился разрешения противоречия между его точкой зрения и точкой зрения Гитлера относительно ведения войны. Представляется, однако, правильным, что главнокомандующий

сухопутными силами не стремился к спорам с Гитлером по стратегическим и оперативным вопросам. Верно также и то, что для него первой целью войны был разгром русской армии, а не русской экономики, и в этом отношении между ним и Гитлером разногласий до сих пор не возникало. Еще 9 января 1941 года Гитлер также указывал, что в качестве первой цели войны должно быть уничтожение русской армии. В ходе многочисленных совещаний о деталях проведения операций, за которые нес ответственность главнокомандующий сухопутными силами, Гитлер неоднократно высказывал противоречивые соображения. Генерал-фельдмаршал фон Манштейн точнее всех оценил его способности как полководца, сказал, что «ему не хватало основанного на опыте военного мастерства, которого не могла заменить интуиция».

Поэтому можно понять, почему главнокомандующий сухопутными силами не согласился со всеми противоречивыми предложениями Гитлера по оперативным вопросам, тем более что целесообразность этих предложений в то время еще нельзя было установить.

Со свойственной ему настойчивостью Гитлер, однако, добился того, что его предложение о быстром захвате Прибалтики и уничтожении действующих там сил противника в результате поворота подвижных соединений группы армий «Центр» на север было поддержано. Он обосновывал этот план не только политическими и экономическими, но и оперативными соображениями. Узкое пространство, на котором сосредоточивалась 4-я танковая группа, и продвижение группы севернее Немана давала мало возможностей для окружения глубоко эшелонированных войск противника, расположенных в Прибалтике. Для того чтобы обеспечить войскам северного крыла свободу действий, необходимую для нанесения удара на Москву, надо было не просто отбросить противника, а уничтожить его.

Вероятно, при составлении директивы о развертывании эти военные соображения' побудили главнокомандующего сухопутными силами учесть пожелания Гитлера в большей степени, чем ему хотелось. Поэтому в докладе начальника генерального штаба от 3 февраля 1941 года было явно выражено намерение наступать тремя танковыми группами в северо-восточном направлении через Западную Двину на Смоленск, чтобы обеспечить взаимодействие этих крупных сил (в их состав входили 22 танковые и моторизованные дивизии). В действительности такое сосредоточение не было обеспеченно по причинам, на которых мы остановимся ниже. Гитлер на основе доклада от 3 февраля 1941 года мог считать, что его желания будут учтены, и отказался от дальнейшего вмешательства.

Настоящие разногласия между Гитлером и командующим сухопутными силами начались в июле и августе 1941 года в связи с другим вопросом, а именно желанием Гитлера повернуть крупные силы группы армий «Центр» на юг с целью обеспечить ей возможность захвата Украины. Но перед началом войны этот вопрос не возникал.

Прорыв или охват?

В конце января ОКХ предполагало, что русские сосредоточили на границе с Германией и Румынией 115 стрелковых, 25 кавалерийских дивизий, 31 танковое и моторизованное соединение. В середине марта было установлено, что на границе с Румынией, Германией и Финляндией располагаются 84 стрелковых и 8 танковых соединений противника. С тех пор русские постоянно перебрасывали войска к границе. В .начале войны командование германской армии рассчитывало встретить на границе около 150 стрелковых и кавалерийских дивизий, а также 40 танковых и моторизованных соединений.

Так как общая численность русских войск в начале апреля определялась в 256 стрелковых и кавалерийских дивизий, то, следовательно, первый удар наносился только по 3/5 всех наличных стрелковых и кавалерийских дивизий.

Немецкое главнокомандование намеревалось наступать всеми группами армий фронтально. Оно рассчитывало, продвигаясь на большую глубину танковыми клиньями, выйти на оперативный простор, зайти в тыл противника и не дать ему возможности

уйти на восток. Это можно было осуществить в направлении севернее Припятских болот: там немецкая сторона имела превосходство в танках. На участке группы армий «Юг», где противник имел более чем двойное превосходство в силах, нечего было и думать о том, чтобы выйти на оперативный простор. В связи с этим напрашивалась мысль отказаться от наступления группы армий «Юге и использовать ее подвижные соединения там, где они могут действовать наиболее эффектно, а именно на северном фланге фронта. Усиление северного фланга подвижными соединениями позволило бы провести следующую операцию.

После прорыва в направлении на Минск и Даугавпилс, разгрома центральной группировки войск противника и выхода на оперативный простор эти четыре танковые группы должны были бы форсировать Западную Двину в ее среднем течении и, продвигаясь на северо-восток, выйти в тыл войскам противника, находящимся в Прибалтике, и отрезать им пути отхода на восток и на Ленинград. Можно было бы окончательное окружение противника, после того как он будет прижат к побережью Балтийского моря, поручить армейским корпусам. Подвижные соединения были достаточно сильными, чтобы отразить деблокирующие удары русских с востока через Валдайскую возвышенность и южнее ее. Группа армий «Центр» (без танковых соединений) должна была получить строгий приказ остановиться на Днепре, эшелонировав резервы главного командования за своим левым флангом.

Вспомним план операций, предложенный 26 июля 1940 года начальником отдела «Иностранные армии Востока» начальнику генерального штаба сухопутных сил. Этот план предусматривал наступление, при котором один из флангов примыкал к побережью Балтийского моря, в общем направлении на Москву. Такое наступление заставило бы группировку противника на Украине вести боевые действия с перевернутым фронтом. В конце июля можно было бы провести такое наступление. В нем приняли бы участие все немецкие танковые дивизии, сопровождаемые на левом фланге моторизованными дивизиями. Пройдя вдоль верхнего течения Волги южнее Валдайской возвышенности и продвигаясь далее на юг, можно было бы вскоре отрезать русскую армию от центров военной промышленности, расположенных на Урале и восточнее его. Но это наступление несло бы с собой риск, связанный с образованием открытого левого фланга. Бесполезно рассматривать вопрос об окончательном успехе такой операции или даже утверждать, что таким образом можно было выиграть войну. Но этот пример должен показать, какие возможности имелись у немецкого командования для проведения смелых крупных операций танковых соединений, если бы они уже во время развертывания оказались сосредоточенными в одном месте, а не были распылены по всему широкому фронту.

Оценка Красной Армии 1941 г.

С тех пор как по указанию Гитлера существовавшие между Германией и Россией связи по военной линии были прерваны, в Германию поступали лишь скудные сведения о Красной Армии. В Германии знали, что примерно в 1928 году русская армия переняла немецкие принципы боевой подготовки и вождения войск. О каком-либо изменении этого решения ничего известно не было.

Чрезвычайно непритязательный, привыкший к большим нагрузкам русский солдат был дисциплинирован и хорошо обучен. Он мастерски умел приспосабливаться к местности, прежде всего в обороне. В германской армии, в отличие от партийных инстанций, не строили никаких иллюзий относительно стремления русского солдата бежать от большевистского режима. Было известно, что армию, особенно офицерский корпус, русские обеспечивали всеми средствами, находившимися в руках государства:

хорошим снабжением, высоким жалованьем, освобождением от квартирной платы, возможностью провести отпуск на курорте, клубами, бесплатным проездом по железной дороге. Преодолело ли русское командование свойственную ему с давних пор склонность к шаблону и беспомощность в неясной обстановке - это вызывало сомнение.

Русские бронетанковые войска были сведены в механизированные бригады и несколько танковых дивизий. Танковых корпусов еще не было. Только некоторым стрелковым дивизиям были приданы устаревшие танки. Отсюда вывод, что Россия еще не усвоила опыта оперативного использования крупных танковых соединений. Превосходила ли наша танковая пушка по пробивной способности и дальности стрельбы орудия русских танков, на этот вопрос нельзя было ответить определенно, но мы на это надеялись. Незадолго до начала войны Гитлер сам имел неопределенные сведения о сверхтяжелом русском танке. В начале июля мы встретились с этим танком юго-восточнее Витебска.

Итак, германская армия начинала свой тяжелый поход на Восток, сознавая свое качественное превосходство.