Здесь тоже фронт
1
6 ноября 1941 года заканчивался второй месяц затянувшейся командировки Малышева. Ночью в заводоуправление позвонил Сталин. Его глуховатый голос нарком узнал сразу. Малышев отвечал на вопросы четко - память никогда не подводила его. А потом молча, напряженно хмурясь, выслушал новый приказ Верховного Главнокомандующего: "Нужны танки! Сегодня без танков нельзя. Немцы берут массированными танковыми клиньями. Мы им должны противопоставить свои клинья".
Ему, наркому танковой промышленности, это ясно. Танков у нас в ту осень было в несколько раз меньше, чем у врага. Еще в канун Смоленского сражения в дивизиях первой линии Западного фронта было лишь 145 боевых машин.
Время сейчас решало все: немцы были под Москвой. Малышева уже давно не покидало состояние крайнего напряжения. Исчез сон, но голова оставалась ясной, и мгновенные, даже рискованные решения оказывались самыми верными.
Кипучая энергия, железная воля, постоянное стремление круто изменить положение дел на заводах переполняли его, казалось, не умещались в нем. Он чаще, чем обычно, курил, а глаза, и раньше выдававшие его волнение, гнев, сейчас то и дело становились жесткими.
Он подошел к окну кабинета. Небо чуть очистилось, и внимание Малышева привлек длинный состав - черная, припорошенная снегом цепочка теплушек, открытых платформ с разногабаритным грузом. Паровоз работал с одышкой, бросал то серые, то черные завитки дыма прямо на крыши первых вагонов. Было видно, что сражение с подъемами дается ему нелегко. Опытным глазом бывшего машиниста Малышев оценил все сразу. И нечто подобное улыбке чуть смягчило суровое лицо. Главное - доехали. Главное - не сдались, не растерялись, вывезли все, успев разобрать, закрепить на платформах, протиснуться среди встречных военных грузопотоков.
Все осенние месяцы сорок первого года Малышев почти физически, как прямое продолжение самого себя, ощущал эти сотни составов с людьми, станками, готовыми деталями и заготовками. Он видел их добравшимися до Челябинска, Свердловска, Северного Урала... Но прибывали в них не беженцы: они не походили на толпы испуганных, потерянных людей. Рабочие держались спокойно. Вывозя турбины и станки, котлы и кузнечные молоты, они уже наносили врагу ощутимые удары, срывая планы экономического разгрома Советской страны.
Вторым ударом по врагу должен стать скорейший выпуск танков на новом месте! Без всяких перерывов и затяжек! Сжать время до предела, соединить быстрее все заводы, уральские и прибывающие, в единые комбинаты производства оружия...
Утро 7 ноября 1941 года нарком встретил на заводе: надо было без промедления организовать выполнение приказа Верховного Главнокомандующего. Собрали людей в пролете огромного цеха, чтобы поздравить с великим праздником и поставить перед ними новые задачи. И вдруг ожили заводские репродукторы. Знакомый голос московского диктора торжественно возвестил:
- Говорят все радиостанции Советского Союза... Центральная радиостанция Москвы начинает передачу парада частей Красной Армии, посвященного двадцать четвертой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции...
Репортаж с Красной площади слушали затаив дыхание. В огромном цехе царила такая тишина, будто здесь и не было тысяч людей. Лица рабочих, слушавших голос родной Москвы, светлели, а сердца наполнялись верой в еще неблизкую и трудную победу над фашистскими захватчиками.
После окончания передачи с военного парада выступил нарком Малышев. Краткая речь его была созвучна тому, о чем говорилось из опоясанной огненным полукольцом столицы:
- Сегодня у нас должно сердце зачерстветь и помнить только одно: Красной Армии нужны танки. Как можно больше танков! Без них не победить сильного и коварного врага. Если мы будем работать по-старому, по-довоенному, мы поставим под угрозу нашу столицу, подвергнем опасности сотни тысяч людей. Нам надо давать нашей армии тысячи танков, товарищи! Чего бы нам это ни стоило!
Малышев не оставлял места для сомнений и колебаний:
- Урал - это и кузница, это и огромная литейная... Взгляните на свой новый завод чуть пристальнее. Надо не ныть и не сетовать - здесь нет станков, нет механической обработки, здесь не на чем делать тапки... Здесь великолепные кузнецы, сварщики, литейщики. Они давали тысячи надежных колес, да таких, которые не надо обрабатывать на станках. Надо опереться на заготовительную базу уральского завода, в предельно короткие сроки соединить высокую культуру механических цехов танкостроительного завода с высокой культурой заготовительных цехов уральского завода...
...Малышев пережил в ноябре - декабре 1941 года немало горестных дней. Ведь были дни - пусть немногие,- когда почти "пересыхал" ручеек, питавший фронт боевыми машинами: на колесах находились многие заводы, а другие еще вели подготовку к выпуску танков.
Сейчас очевидно, что не одному Малышеву, но ему прежде всего, надо было окончательно решить и такой непростой вопрос: как лучше, разумнее учитывать стабильность и изменчивость боевой техники в ходе войны? С одной стороны, лучше всего делать "основной танк" всю войну. Можно отладить производство, "раздать" узлы специализированным предприятиям. И тогда вся сложная подготовка, отличающая массовое производство, оправдает себя.
Но враг неизбежно подберет ключ к тридцатьчетверке. Возможно, скопирует ее... Надо непрерывно пополнять задел готовых, отработанных и полуотработанных узлов, конструкций. Нужна смелость конструкторской мысли и гибкость мелкосерийного производства! В эти дни и позднее, как вспоминает один из старейших конструкторов, Малышев не раз говорил:
- Танк без усовершенствований нельзя делать десятилетиями... Нам надо создать отрыв. Оторваться, уйти вперед во всем - в качестве бронезащиты, вооружения, величине моторесурса. Тут многое зависит от конструкторов.
В самые тревожные дни, когда серийные танки только еще пошли с Урала, когда на счету был каждый квалифицированный рабочий, нарком Малышев подготовил приказ о создании научно-конструкторского центра, приказ исключительно важный для всей истории танкостроения.
2
В конце 1941 года перед институтом Патона, связавшим свою судьбу с Уральским танковым заводом, стояло множество нелегких задач. Необходимо было, не потеряв лица научной организации, найти свое место в общем строю, помочь воссозданным на уральской земле оборонным заводам. По глубокому убеждению Евгения Оскаровича, новый способ сварки под флюсом должен был оказать огромное влияние па совершенствование технологии сварки танков.
Надежды эти оправдались, но добиться использования нового способа оказалось не просто. Трудности возникали и в решении технических задач, и в извечном недоверии кое-кого к непривычным направлениям в науке. Только настойчивость и техническая смелость Е. О. Патона и В. А. Малышева, издавшего приказ о скорейшем внедрении автоматической сварки под флюсом в танкостроении, позволили сдвинуться с мертвой точки.
Однако тормозили создание новой технологии неожиданно возникавшие трудности. Одна из них - образование в металлах шва и зоны термического влияния трещин. Когда казалось, что проблема решена, трещины появлялись вновь. Наконец в результате упорного труда брига-да технологов руководимая В. Дятловым, добилась успеха. И вскоре были запроектированы, изготовлены и смонтированы две установки для сварки борта корпуса танка Т-34 с подкрылком. Можно было начинать работу.
В канун 1942 года при участии первой автосварщины завода В. Н. Бочаровой был сварен опытный борт. Опробование технологии и оборудования прошло успешно, борт был признан отличным.
Освоив сварку бортов на двух автоматических установках, стали сваривать нос танка, затем корму, башню и командирскую башенку. Заработал конвейер для сварки корпусов. Ныне он выглядел бы довольно примитивно, но тогда стал новым словом в танкостроении. Подобного не было нигде в мире.
Сварка на конвейере велась по такой технологической схеме: собранный на прихватках корпус устанавливался на оставшиеся еще от прежнего завода вагонные тележки. Тележки эти при помощи лебедки передвига-лись на одну позицию. Здесь сваривался под флюсом тот или иной шов корпуса. Потом конвейер снова передвигался на одну позицию. Сваривался еще один шов и т. д. Недоступные для автоматов швы выполнялись ручной дуговой сваркой.
Все более активно начали интересоваться сваркой под флюсом и другие танковые заводы, в первую очередь Уралмаш и находившийся в Челябинске Кировский завод. Институт не отказывал никому в помощи. Установки вступали в строй то на одном, то на другом предприятии. Но главной базой оставался Уральский танковый. К концу 1942 года на нем работало уже В установок. Забегая вперед, скажем, что в 1943 году на танковых заводах Урала их стало 15, в 1944 - 30. Всего же на заводах страны к этому времени действовало 133 установки - патоновцы вели работу на пятидесяти двух заводах!
Автоматы сварили четыре миллиона метров шва, было сэкономлено пять миллионов киловатт-часов электроэнергии, трудоемкость изготовления корпуса танка снизилась в несколько раз. Только на Уральском танковом заводе было высвобождено 250 сварщиков. К концу войны заводы страны выпускали до 30 000 тяжелых и средних танков и самоходных орудий ежегодно.
Наркомат танковой промышленности, отметив большую работу, выполненную Институтом электросварки АН УССР, объявил благодарность коллективу и премировал группу сотрудников. Директор завода Ю. Е. Максарев в письме к академику Е. О. Патону в январе 1943 года писал:
"Уважаемый Евгений Оскарович!
Большую помощь оказали Вы и коллектив, руководимый Вами, в деле наладки и освоения на заводе автоматической электросварки.
Мероприятия, проведенные заводом с Вашим непосредственным участием и помощью, позволили резко повысить выпуск боевой продукции и выполнить решение Государственного Комитета Обороны.
Считаю своим долгом выразить Вам искреннюю благодарность за оказанную Вами помощь заводу и надеюсь, что в 1943 году автоматическая электросварка на нашем заводе найдет еще более широкое применение и послужит делу дальнейшего увеличения выпуска продукции для окончательного разгрома фашистов".
А вскоре Е. О. Патону было присвоено высокое звание Героя Социалистического Труда. За годы войны он был награжден тремя орденами.
В декабре 1943 года Е. О. Патон подал заявление о вступлении в партию. В нем он писал:
"...Великая Отечественная война явилась блестящим подтверждением мощности и прочности советского строя. Перед моими глазами прошли две последние войны - японская и империалистическая. Я имел возможность сравнить положение тогда с тем, что происходит сейчас, во время Отечественной войны. Меня поражает выдержка и героизм, с каким советский народ борется на фронтах и в тылу под твердым руководством партии и советского правительства.
Когда началась Отечественная война, я сам нашел применение своим знаниям и работал на оборонных заводах Урала вместе с коллективом моего института. Мы оказали посильную помощь делу защиты нашей Родины. За эту работу партия и правительство щедро наградили меня и этим дали мне понять, что они доверяют мне.
Это дает мне право подать настоящее заявление о принятии меня в партию с тем, чтобы я имел возможность продолжить и закончить мою трудовую жизнь под знаменем партии большевиков".
27 января 1944 года решением Политбюро ЦК ВКП(б) Е. О. Патон был принят в ряды Коммунистической партии без прохождения кандидатского стажа.
Крепче брони
Совсем еще недавно в изготовлении танков господствовала ручная сварка. И вот начали энергично вытеснять ее всюду, где только можно. Первый напор в этом направлении уже сказывался на производительности корпусного отдела. Нужно было сделать следующий шаг - перевести сварку на поток. Но подобного опыта тогда не было ни у нас, ни тем более за границей.
Предложение о постройке оригинального и единственного в то время конвейера для сварки корпусов танков внес директор завода Максарев. Он предложил использовать часть пульмановских тележек, оставшихся от прежнего завода.
Мы горячо подхватили это начинание...
Вскоре мы увидели конвейер в действии.
Все нам нравилось в этом конвейере, кроме того, что он предназначен для ручной сварки. Разве автоматы не могут и здесь показать свои преимущества?
Прошло немного времени, и они появились на потоке, на многих его рабочих местах. Автоматы варили наружные швы, а ручники перебрались вовнутрь корпусов. Часто эти работы велись одновременно.
Красивое это было, почти феерическое зрелище, дух захватывало от картины танкового конвейера! В сумерках, в зеленоватых вспышках ручной сварки видны были могучие очертания движущихся тележек с корпусами. Они обрастали все новыми частями, становились все величественнее и внушительнее.
А вскоре вблизи города на полигоне производились испытания корпусов танков. На одном из них швы были сварены по- старому - вручную, на другом - автоматом под флюсом. Танки подверглись жестокому обстрелу из орудий с весьма короткой дистанции бронебойными и фугасными снарядами. Первые же попадания снарядов в борт, сваренный вручную, вызвали солидные разрушения шва.
Потом обстреляли второй корпус, сваренный автоматом. Стрельба велась прямой наводкой с ничтожного расстояния. Семь попаданий подряд! Но наши швы выдержали, не поддались. Они оказались крепче самой брони и продолжали прочно соединять изуродованные снарядами броневые плиты. Испытание в условиях, равных самой трудной фронтовой обстановке, подтвердило высокое качество работы автоматов.
Десятки тысяч боевых машин вышли из цехов со швами, сваренными под флюсом. Выпуск танков для фронта увеличился в несколько раз...
Через всю войну
В ходе войны все основные воюющие страны были вынуждены обновлять свое танковое вооружение, а противостоящая нам гитлеровская армия даже полностью перешла на новые типы танков. Тридцатьчетверка же, год от года улучшаясь и совершенствуясь, прошла через всю войну от первого до последнего дня.
Правильно определенные толщина брони и форма корпуса, простая и плотная компоновка механизмов, дальнобойная и хорошо приспособленная для танка пушка, мощный дизель-мотор, заменивший привычный бензиновый двигатель, явились той основой, которая и определила столь необходимые танку высокие боевые качества.
Другим важным направлением работы конструкторов стала борьба за снижение веса и технологическую простоту изготовления машины. В отличие от сторонников всяких "заумных" решений, мы исходили из того, что конструкция должна быть прочна и в то же время проста. И на этом пути мы многого добились...
Основы конструкции танка Т-34 заложил и разработал Михаил Ильич Кошкин. Он создал коллектив молодых конструкторов (средний возраст 26-27 лет), постоянно учил их не бояться трудностей, которых всегда немало бывает при решении сложных задач. Этому замечательному конструктору мы в первую очередь обязаны появлением такого совершенно нового типа танка, каким являлся Т-34.
Мне, стоявшему у истоков танка Т-34 и прошедшему веси путь его совершенствования, хотелось бы сказать, что главнейшим источником всех лучших качеств тридцатьчетверки является труд тех, кто ее создавал. Ничто не далось нам само собою. Каждое решение приходило в результате многих дней и ночей кропотливой работы, поиска, споров.
И, наконец, последнее. Никакое оружие, как известно, само не воюет. Самое лучшее оружие превращается в груду металла, причем очень дорогого металла, если им управляет необученный, слабый духом человек. Минувшая война показала непревзойденные морально-боевые качества советских воинов. История не знала примеров такого массового героизма, самопожертвования, высочайшей сознательности, которые проявляли на полях сражений наши бойцы. Это в полной мере относится и к воинам-танкистам.
Слава тапка Т-34, его неординарная судьба, в решающей мере определяется именно тем, что он попал в руки таких людей. Мастерство, отвага, находчивость и смекалка советского воина, помноженные на высокие тактико-технические параметры машины, обеспечили танку Т-34 то заметное место, которое он по праву занимает в истории второй мировой войны.
|
ПОИСК:
|
При использовании материалов активная ссылка обязательна:
http://weapons-world.ru/ 'Оружие и военная история'