Танки атакуют аэродром
1
Четыре для отступления - схватки с пехотой и артиллерией врага, прорывы через захваченные им дороги. За эти четыре дня полк потерял, большей частью от бомбежек, двадцать восемь человек убитыми, три танка, четыре грузовика с горючим, боеприпасами и продовольствием.
"Где наши самолеты? Почему в небе одни фашисты? Когда сумею наконец бросить полк на танки противника?" Ненависть к фашистам жила в душе Фрола Жезлова с далекой Испании - там была Герника, руины Мадрида, а здесь за пять дней войны - уже сотни Герник. Жезлов видел на полях, дорогах, на лесных опушках скошенных пулеметными очередями с воздуха, разорванных бомбами, снарядами, раздавленных гусеницами танков детей, женщин, стариков, и в каждой девочке ему мерещилась его Любушка, в каждой женщине - его Валентина.
С ночи на 23 июня, когда восстановили связь со штабом дивизии, до 26 июня все поступившие радиограммы сводились к передислокациям: в лес восточнее Белостока; марш в район Сокулок; перегруппировка у Немана, возле Гродно. Эта последняя радиограмма обнадежила Жезлова: он был уверен, что там, на подготовленных, наверное, оборонительных рубежах сконцентрируются дивизия, корпус, да еще крупные артиллерийские, танковые и стрелковые соединения, что у Гродно они нанесут врагу сокрушительный удар.
Но надежда рухнула. Полковые разведчики, высланные в Гродно, обнаружили, что город занят танками и стрелковыми частями немцев, что поблизости к городу наших войск нет.
С гродненского аэродрома "хейнкели" и "мессершмитты" летали бомбить наши войска и уходящее на восток население. Рации штаба дивизии опять замолчали. Рассредоточив и замаскировав в лесу машины и людей, Жезлов послал два танка на поиски штаба. Минули сутки - пи один человек из двух экипажей не возвратился...
Без конца, днем и ночью, катили с запада на Гродно и дальше на Минск уверенные в своей безнаказанности вражеские танки и артиллерия, колонны грузовиков и мотоциклы с автоматчиками. Жезлов временами видел их с опушек лесов, слышал их гул. А по лесным тропам шли и шли на восток толпы беженцев, израненных, обессиленных. Жезлов отдал им три грузовика; это была капля в море, по больше он не мог, не имел права. Мысли жгли: доколе можно отступать, имея такие танки, таких парней?
2
Жезлов, Игорь Мальгин и отделение разведчиков и саперов производили разведку местности. Здесь, за опушкой леса, не было никаких дорог, просто спуск в низину с рослой колосящейся рожью, за ней - невысокий холм, а дальше - взлетное поле аэродрома.
В бинокль с высоты густокронного дуба Игорю открылись два огромных ангара, девять пепельно-серых "хейнкелей" на поле; под фюзеляжами и крыльями немцы подвешивали бомбы, бензозаправщики накачивали в баки горючее; на взлетной площадке - звено "мессершмиттов"; три зенитных орудия в промежутках между постройками; по кругу аэродрома вышки с часовыми у пулеметов.
Докладывая Жезлову, Игорь не удержался от совета: вызвать танки и атаковать, пока самолеты не поднялись с бомбовым грузом. Саперы установили, что лощина не минирована, можно обойти холм, и Мальгин повторил свое предложение: атаковать полком или хотя бы усиленным батальоном.
Это было заманчиво. Если удастся скрытно выдвинуться на этот исходный рубеж, неожиданно атаковать готовящиеся к вылету машины, то судьба их будет решена, как и тех, что остались в ангарах, на ремонте или осмотрах. А те, что вылетели на задания? Застанет их в воздухе радиограмма о нападении танков - и скроются на запасных аэродромах, и будут продолжать бомбить, расстреливать отходящие войска и мирных людей... Не лучше ли дождаться сумерек, когда все или большинство базирующихся здесь самолетов возвратятся с заданий?.. Да и тогда не следует вести сюда полк, даже усиленного батальона не надо: чем больше машин, тем меньше шансов подойти скрытно, больше риска быть обнаруженным. Возможно, удастся подавить аэродром, но из города могут подбросить и танки, и пушки, отрезать пути отхода, а у тебя не будет резерва, чтобы ударить им в спину...
На опушке леса Жезлов оставил группу разведчиков и саперов следить за изменениями обстановки и, вернувшись в расположение своих машин, решил повести на аэродром пятнадцать экипажей - только добровольцев.
Мысль самому возглавить боевую группу пришла не потому, что он сомневался в комбатах или считал, что командир полка обязан в любом бою лезть первым в пекло. Нет, причина была в другом... Никто из танкистов за эти пять дней не жаловался, не опускал рук, но в глазах людей Жезлов читал беспощадный вопрос: неужели немцы так сильны вооружением и техникой, организованностью и тактикой, что их нельзя остановить, нельзя выбить из них спесь, самоуверенность в превосходстве, в праве уничтожать миллионы людей?
И чтобы не иссякли у людей надежда и уверенность в своих силах, чтобы окрепла воля к победе, готовность вынести любые испытания, надо было закалить их победным боем здесь, в условиях, казалось, невозможных. Танкисты должны были знать, что командир полка идет с ними не случайно, что разгром фашистского аэродрома в эти дни означает срыв тактических замыслов немецкого командования на целом участке фронта, задержку наступления врага, спасение жизни многих тысяч людей.
Пойти в бой вызвалось вдвое больше танкистов, чем Жезлов надумал взять с собой. Командиры отобрали лучших механиков-водителей и наводчиков. Ставя им боевую задачу, Жезлов объяснил, что успех атаки может быть достигнут только внезапностью, предельной скоростью машин и меткостью их огня.
К исходному рубежу двигались рассредоточенно, тремя группами, с расчетом выйти на опушку к сумеркам. Рев самолетов, возвращающихся на аэродром, заглушал шум приближающихся танков.
Выскочив из леса и обогнув холм, пятнадцать машин ворвались на поле аэродрома. В танковых прицелах возникли "хейнкели" и "мессершмитты" с крестами. Командиры машин открыли огонь по только что спустившимся на поле самолетам и по ангарам. Несколько снарядов угодило в склад боеприпасов.
Сотрясая взрывами окрестности, горел фашистский аэродром. Ни один из более чем тридцати самолетов не поднялся в воздух. Из пятнадцати атаковавших танков погибло четыре вместе с экипажами...
Ночью, после возвращения в лес, радист поймал волну Москвы. Советское Информбюро опровергало сообщение германского командования о разгроме советских войск:
"Гитлер и его генералы, привыкшие к легким победам на протяжении всей войны, сообщают по радио, что за семь дней войны они захватили или уничтожили более 2000 советских танков, 600 орудий, уничтожили более 4000 советских самолетов и взяли в плен более 40000 красноармейцев, при этом за тот же период немцы потеряли будто бы всего лишь 150 самолетов, а сколько потеряли танков, орудий и пленными - об этом германское радио умалчивает.
Нам даже неловко опровергать эту явную ложь и хвастливую брехню.
...Немцы преследовали цель в несколько дней сорвать развертывание наших войск и молниеносным ударом в недельный срок занять Киев и Смоленск. Однако, как видно из хода событий, немцам не удалось добиться своей цели: наши войска все же успели развернуться, а так называемый "молниеносный" улар на Киев и Смоленск оказался сорванным... Советские войска, несмотря на их позднее развертывание, продолжают защищать советскую землю, нанося врагу жестокие и изнуряющие его удары".
Голос Москвы, долетевший по радио в лес под Гродно, будто накалился победным боем, о котором никто, кроме танкистов Жезлова, а позднее советского командования, не знал до самого конца войны. Но Жезлову, Мальгину, бойцам и командирам полка тридцатьчетверок казалось: Москва услышала эхо боя на гродненском аэродроме и отозвалась суровыми словами мужества и надежды.
Признания Гудериана
...22 июня 1941 года в 10 часов 25 минут передовая рота 18-й танковой дивизии генерала Неринга, которую я сопровождал в течение всей первой половины дня, достигла р. Лесна и перешла мост... Однако вскоре противник оправился от первоначальной растерянности и начал оказывать упорное сопротивление. Особенно ожесточенно оборонялся гарнизон имеющей важное значение крепости Бреет.
У Пружаны 18-я танковая дивизия вступила в первые бои с танками противника.
3 июля. Я поехал на Борисов в 18-ю танковую дивизию генерала Неринга. Там я осмотрел предмостное укрепление на Березине и провел совещание с командирами этой дивизии... На обратном пути я встретил в Смолевичах командира корпуса и договорился с ним о действиях 18-й и 17-й танковых дивизий. Во время этого совещания радисты моего командирского танка получили сообщение об атаке русскими танками и самолетами переправы на Березине у Борисова. ...18-я танковая дивизия получила достаточно полное представление о силе русских, ибо они впервые применили свои танки Т-34, против которых наши пушки в го время были слишком слабы.
Избегают столкновении
В течение дня происходили упорные бои на р. Березина, где наши войска совместными ударами пехоты, танков, артиллерии и авиации наносят противнику значительное поражение.
Боями установлено, что танки противника избегают боевых столкновений с нашими тяжелыми и средними танками...
"Напобеждаемся до своей собственной гибели"
Среди захваченных нашими частями документов имеется приказ командира 18-й танковой дивизии генерал-майора Неринга. Этот приказ гласит: "Потери снаряжением, оружием и машинами необычайно велики и значительно превышают захваченные трофеи. Это положение нетерпимо, иначе мы напобеждаемся до своей собственной гибели".
Началась танкобоязнь
В районе Вереи танки Т-34 как ни в чем не бывало прошли через боевые порядки 7-й пехотной дивизии, достигли артиллерийских позиций и буквально раздавили находившиеся там ору дня. Понятно, какое влияние оказал этот факт на моральное состояние пехотинцев. Началась так называемая "танкобоязнь".
Г. БЛЮМЕНТРИТ, генерал.
Превосходство наших танков
К 22 июня 1941 года наша армия располагала лучшими в мире танками. Беда была в том, что не успели построить достаточное количество этих новых машин.
Немцы сосредоточили на западной границе СССР 3712 танков.
Красная Армия могла противопоставить фашистской армаде 1475 Т-34 и KB - прошло лишь полгода с начала серийного производства.
И все-таки в первых же боях гитлеровцы убедились в превосходстве советских танков.
Сопоставление главнейших характеристик наших и германских танков позволяет увидеть слабые и сильные стороны боевых машин. По максимальной скорости танки врага находились на уровне Т-34, но имели меньшую удельную мощность. Этим объясняется худшая приемистость, меньшая средняя скорость и невысокая проходимость.
Танковые пушки противника были короткоствольными, бронебойный снаряд покидал ствол с вдвое меньшей скоростью, что обусловливало значительно меньшую бронепробиваемую силу. Карбюраторный двигатель, характерный для немецких конструкций, расходует больше горючего, танк располагает меньшим запасом хода. К тому же такой мотор опасен в пожарном отношении.
Одно из существенных преимуществ Т-34 и KB - сравнительно высокая надежность и простота восстановления, чего нельзя было сказать о немецких танках.
Однако преимущества советских танков не могли компенсировать количественного превосходства военной техники немцев. Нашей промышленности предстояло резко форсировать производство броневых машин.
|
ПОИСК:
|
При использовании материалов активная ссылка обязательна:
http://weapons-world.ru/ 'Оружие и военная история'