"Ласточка" пробивает дорогу

В марте неожиданно начались снегопады. Кипеннобелые сугробы занесли заводской двор, снег покрыл крыши цехов, шапками навис на уже наливавшихся весенним соком ветвях деревьев.

В предрассветной мгле раннего утра из заводских ворот вышли один за другим два танка. Ревя двигателями и загребая гусеницами пушистый снег, они развернулись в сторону шоссе на Москву. Ни одного прохожего не было в этот час на пустынных улицах окраины Харькова. Лишь кое-где в окнах низких, засыпанных снегом домиков светились ранние огни.

Михаил Ильич сидел на месте командира первого танка. Накануне он простудился. Сильно знобило. Но остаться в Харькове или ехать в Москву поездом он наотрез отказался.

- Раньше не болел, а теперь просто не имею на это права. Я должен ехать!

Немало энергии потратил Михаил Ильич на организацию этого необычного рейса двух первых тридцатьчетверок по снежной дороге своим ходом в Москву. Они должны показать, что по скорости и дальности пробега не уступят любому крейсерскому танку. А оттуда - на Карельский перешеек. Там на укреплениях линии Маннергейма новый танк пройдет настоящую боевую проверку, покажет себя уже как танк прорыва, докажет свое право на жизнь!

М. И. Кошкин настаивал на самых жестких и разнообразных условиях испытаний. Выявить все слабые места, приспособить танк к любым условиям, сделать его по-настоящему универсальным и грозным для врага!

Удачно, что был снегопад. Дороги совсем нет - снежный покров почти полтора метра! Танки пробиваются вперед, по башню в снегу, водители выдерживают направление лишь по цепочке телеграфных столбов. Но скорость все-таки приличная - машины тянут на второй передаче. А что, если изменить разбивку и ввести еще одну передачу между второй и третьей? Тогда, вероятно, машины пошли бы с большей скоростью...

Под Белгородом на обоих танках вышли из строя главные фрикционы. Что ж, условия действительно тяжелые. Но это не оправдание. Фрикцион изготовлен с отступлением от чертежей - главный инженер, ссылаясь на производственные трудности, "упростил" конструкцию. Он, Кошкин, с этим не согласился. И не согласится. Он за такую простоту, которая не снижает, а повышает надежность механизма.

Главные фрикционы заменить не удалось - требовалась слишком большая работа. Тоже недостаток. Надо подумать, а нельзя ли сделать так, чтобы сменять главный фрикцион можно было и в полевых условиях.

Опытные водители Дюканов и Носик двигались дальше, переключая передачи с помощью бортовых фрикционов. Михаил Ильич и сам садился за рычаги - вел танк на участке от Яковлева до Обояни, как раз по мостам, где потом, летом сорок третьего, разразилось одно из решающих сражений Великой Отечественной войны - Курская битва. Кто бы мог сказать испытателям, что здесь, в степи между Белгородом и Курском, в честь великой победы танк Т-34 будет установлен на высоком пьедестале...

В Серпухове испытателей встретил заместитель наркома А. А. Горегляд. От него они узнали об окончании боев на Карельском перешейке.

- Тому, что окончилась эта война, нельзя не радоваться, - сказал Михаил Ильич. - Но жаль, что мы опоздали.

...Москва. В нее въехали не сразу - подождали на окраине, пока погаснут фонари и опустеют улицы. По заснеженным, еще зимним улицам и переулкам проехали к одному из ремонтных заводов. На другой день заменили главные фрикционы и обслужили танки. А в ночь на 17 марта поехали в Кремль, чтобы показать танки руководителям партии и правительства.

Миновав Спасские ворота, тридцатьчетверки остановились на площади напротив колокольни Ивана Великого. Доставкой машин в Кремль руководил Петр Климентьевич Ворошилов - молодой инженер-танкист, сын Наркома обороны. Он же и докладывал о новых машинах.

На смотре танков присутствовал И. В. Сталин. Михаил Ильич часто видел его несколько лет назад, когда был слушателем Комвуза имени Свердлова. Сталин читал тогда лекции об основах ленинизма.

Потом Михаил Ильич встречался с ним на заседании Главного Военного Совета, когда рассматривались проекты танков А-20 и Т-32. Это заседание неожиданно для Кошкина сразу же приняло крайне неблагоприятный оборот. В коротком докладе он подробно остановился на том, как в проекте тапка А-20 выполнены требования заказчика. Об инициативном проекте Т-32 сказал коротко, считая его преимущества очевидными.

Но когда началось обсуждение, первый же выступающий, высказав несколько замечаний по проекту А-20, о Т-32 вообще ничего не сказал. И второй выступил так, словно о Т-32 не было смысла и говорить серьезно: этот проектк-де не соответствовал заданию, был каким-то встречным. И другие участники заседания главным образом рассматривали вариант колесно-гусеничного танка.

Тогда Михаил Ильич попросил слово вторично и сказал, что, колесно-гусеничный движитель впервые появился на бронеавтомобилях. Автомобиль обладал плохой проходимостью вне дорог. Снабдить его вспомогательным гусеничным движителем - талантливая находка изобретателя. На легких танках двойной движитель - колеса для шоссе и гусеницы для бездорожья - тоже еще себя оправдывал. Ведь для движения по шоссе легкому танку достаточно было одной пары ведущих колес.

Но вот броня танка стала толще, вес его увеличился. Теперь машина сможет двигаться по шоссе только в случае, если у нее не менее четырех пар колес будут ведущими. А силовой привод на все колеса чрезвычайно усложняет трансмиссию, снижает ее надежность. Колесно-гусеничный движитель, таким образом, на средних танках как бы отрицает сам себя. Это же обыкновенная диалектика - прогрессивное в одних условиях новшество потом становится тормозом для развития, для движения вперед...

Обсуждение оживилось. Члены Совета, встав со своих мест, обступили макеты танков, словно бы желая получше их рассмотреть. Пояснения по компоновочным чертежам танков спокойно и толково давал А. А. Морозов. Но... голосов "за" было мало. Большинство присутствующих ссылались на опыт Халхин-Гола и освободительного похода в Западную Белоруссию и Западную Украину. Колесно-гусеничные танки показали себя отлично. Проект Т-32, очевидно, всего лишь попытка завода уйти от некоторых производственных трудностей, связанных с двойным движителем...

- Вы серьезно считаете, что ваш новый танк может заменить все существующие типы? - спросил один из членов Совета.

- Я не говорю, что наш проект идеален, - спокойно возразил Михаил Ильич. - Но принципиально создание единого танка возможно. Для этого по скорости и маневренности он должен не уступать легкому быстроходному танку. Броневая защита - противоснарядная, как у средних и тяжелых машин. Вооружение - тяжелого танка. Тогда, ни в чем не уступая каждому из этих типов, универсальный танк будет превосходить легкие - по броневой защите и вооружению, средние - по мощи огня, тяжелые - по скорости и маневренности. Его можно будет использовать и как танк прорыва, и для высокоманевренных действий в глубокой операции...

Аргументация Михаила Ильича произвела впечатление. Неожиданно его поддержал один из военных специалистов, сказав, что существующее деление танков на классы и типы действительно в какой-то мере условно. Одни классифицируют их по весу, другие по калибру пушек, третьи по назначению. Но тут же сказал, что идея универсального танка вряд ли реальна.

- А каково мнение техсовета наркомата? - спросил председательствующий.

Представитель промышленности сообщил решение техсовета: рекомендовать колесно-гусеничный вариант танка, поскольку он отвечает ранее утвержденным требованиям. Вариант, предложенный конструкторами, нуждается в дальнейшей проработке совместно с представителями заказчика и может рассматриваться как задел проектных разработок на будущее.

Провал проекта Т-32, казалось, был полностью предрешен. Стало ясно, что если и утвердят на Совете что-то, то это будет никак не больше А-20. И вдруг молчавший до сих пор Сталин встал и сказал:

- А давайте-ка не будем мешать конструкторам. Пусть они сами сделают предлагаемую ими машину, а мы посмотрим, насколько она действительно так хороша, как они говорят о ней.

И вот две тридцатьчетверки в Кремле. Когда доклад о их боевых качествах закончился, водители запустили двигатели, и машины, энергично развернувшись на кремлевской брусчатке, пошли навстречу одна другой. Едва они остановились и рассеялся сизоватый дымок, Сталин сказал:

- Это будет ласточка в наших танковых войсках.

"Ласточка"! Название и в самом деле чем-то подходило к машине, коротко и образно выражало возникавшее к ней теплое отношение.

После успешного показа в Кремле танки были отправлены для дальнейших испытаний на один из подмосковных полигонов. Обстрел корпуса снарядами 45-ми противотанковой пушки показал, что Т-34 стоит на грани непоражаемого танка. Михаил Ильич, несмотря на простуду, был оживлен и весел. Полковник, руководивший обстрелом, чертил мелком на броне треугольник, а Михаил Ильич подзуживал: "Не попадет", "Промажет". Однако лейтенант, стрелявший из пушки, хорошо знал свое дело: снаряд ложился точно в центр треугольника. Но... или рикошетировал от наклонной плиты или застревал в броне. Ни одной сквозной пробоины! Только одна болванка попала в щель между корпусом и башней и заклинила ее. Михаил Ильич сделал очередную пометку в блокноте.

После испытаний А. А. Горегляд уговаривал его возвращаться на завод не с танками, а поездом.

- Теперь уже все ясно, - говорил он. - Через неделю-другую состоится решение правительства. Танк будет принят в серийное производство. А тебе надо лечиться.

- Сейчас не до этого. Сказать тебе, какая у меня появилась идея? Так и быть, слушай: двигатель расположить не вдоль оси, а поперек танка. Это позволит укоротить машину, а значит, при том же весе усилить ее броню. Я уже подсчитал - все получается, лобовая броня может быть почти 100 миллиметров!

- Это дело будущего, а сейчас тебе надо в больницу...

- Не могу, не имею привычки бросать товарищей на полдороге.

- Так что - тебя приказом обязать? Или и приказу не подчинишься?

- Не подчинюсь, - засмеялся Михаил Ильич.

И снова снежная дорога в холодном, тряском танке. Снова главный конструктор у приборов, за рычагами машины, наблюдает, делает заметки. А он был уже очень и очень болен...

Тех, кто встречал испытателей у заводских ворот, поразил вид Михаила Ильича - лицо у него красное, словно горит, серые крупные глаза лихорадочно блестят, он часто надрывно кашляет... Но силы еще были. Он поехал не домой, а на завод и целиком отдался работе.

Вскоре его вызвали в Москву - правительство должно было рассматривать вопрос о Т-34. В эту последнюю свою поездку в столицу он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Сбылось наконец то, о чем мечталось, можно было радоваться победе в нелегком труде. Постановление правительства о принятии Т-34 в серийное производство было подписано без каких-либо замечаний.

Возвращаясь на поезде из Москвы на завод, Михаил Ильич долго находился под впечатлением этого знаменательного события. Он думал о том, как лучше организовать перестройку производства па заводе: теперь вместо БТ-7 будут выпускать Т-34. Прикидывал, как усовершенствовать новую машину, которой отдано столько бессонных ночей, душевной тревоги, напряженного труда.

За окном плыла ночь, расцвеченная редкими огнями. Огни деревень в низинах и буераках плоской темной степи выглядели печально. Думалось о том, как, должно быть, неуютно и тоскливо в этих открытых всем ветрам деревеньках в долгие осенние вечера и вьюжные зимние ночи. Вспоминалась родная деревенька близ древнего Углича. Он ушел когда-то из нее подростком на заработки в Москву - ушел в лаптях, с котомкой за плечами. Потом война, революция, учеба, работа - Москва, Вятка, Ленинград, Харьков... Сколько раз за эти годы собирался он навестить мать, побродить с кузовком по памятным с детства рощам, да так и не привелось...

Он думал о народе, о судьбе родной страны. Уже развязана, идет вторая мировая война. Фашизм поработил несколько европейских государств. Коричневая чума уже приблизилась к нашим западным границам. И если доведется скрестить оружие с фашизмом, то, безусловно, победит социализм, восторжествуют бессмертные идеи Ленина. И он, коммунист Кошкин, тоже кое-что сделал для этого.

Потом мысли переходили к болезни, и сердце сжимала боль. А что, если это серьезно? Ведь временами просто нечем дышать...

С вокзала Михаил Ильич поехал на завод. Побывал у директора Ю. Е. Максарева, поговорил с секретарем парткома А. А. Епишевым - ведь предстояло налаживать серийное производство танка. Потом вернулся в КБ, где было много неотложных дел. Но здесь ему внезапно стало плохо - он начал задыхаться, потом потерял сознание. Прямо из КБ его увезли в больницу.